Тай-Пэн - Страница 48

– Хорошо. – Кулум встал.

– Спокойной ночи, сынок.

Кулум опустил глаза. Монеты, завораживая, притягивали к себе его взгляд. Он нагнулся и начал собирать их.

– Я же сказал тебе оставить их в покое!

– Я не могу. – Капельки пота выступили на лбу Кулума. Ему казалось, что монеты обжигают ему пальцы. – Я... они должны быть моими.

– Ради Бога, зачем?

– Не знаю. Я... я просто чувствую, что они нужны мне. – Он положил гинеи в карман. – Теперь они мои. Спокойной ночи, отец.

Глава 4

Струан в одиночестве обедал в просторной столовой их внушительной фактории в кантонском поселении. Это большое трехэтажное здание было построено Ост-Индской Компанией сорок лет назад. Струан всегда мечтал о нем как о единственном, достойном «Благородного Дома». Восемь лет назад он купил его.

Столовая располагалась на втором этаже. Из ее окон открывался вид на Жемчужную реку. Этажом ниже протянулся лабиринт контор, складов, оптовых магазинов. Третий этаж занимали жилые комнаты, и среди них – личные апартаменты Тай-Пэна, тщательно отгороженные от остальных. Здесь имелись свои внутренние дворики, галереи, отдельные комнаты и общие спальни. В доме жили и работали от сорока до пятидесяти португальских клерков, кроме них еще десять-пятнадцать человек европейцев и сотня китайских слуг-мужчин. Закон запрещал нанимать прислужниц-китаянок.

Струан отодвинул свое резное кресло от стола и раздраженно закурил сигару. Огонь в огромном камине согревал мраморные плиты, которыми были выложены пол и стены. За столом могли одновременно обедать до сорока человек. Столовое серебро в георгианском стиле отличалось тонкостью работы. Висячая люстра – хрустальная и со множеством свечей – заливала комнату ярким светом. Струан подошел к окну и посмотрел вниз на гуляющих по парку торговцев.

Позади парка на всю длину поселения протянулась большая площадь, выходившая другой стороной к причалам на берегу реки. Площадь по обыкновению кишела китайскими уличными торговцами, зеваками, продавцами и покупателями, предсказателями судьбы, писцами, нищими и собаками. За пределами своих факторий только в этом, как его называли, Английском парке европейцы могли передвигаться относительно спокойно. Китайцам, за исключением слуг, запрещалось заходить сюда и в фактории. Всего в поселении было тринадцать зданий, вытянувшихся в один ряд, который в двух местах прерывали узкие улочки – Хог Стрит и Олд Чайна Лейн. Дома стояли на невысокой насыпи с колоннадой по фасаду. Только Струан и Брок владели отдельными домами. Другие торговцы делили между собой остальные, занимая столько места, сколько им было нужно, и выплачивая арендную плату Ост-Индской Компании, построившей поселение его лет назад.

С севера границей поселения служила улица Тринадцати Факторий. Стены Кантона находились отсюда в четверти мили. Все пространство между поселением и городскими стенами занимал сплошной муравейник домов, домиков и лачуг. Река казалась буквально запруженной плавучими деревнями танка. И надо всем этим, не смолкая ни на минуту, висел пульсирующий монотонный шум голосов, напоминающий невероятных размеров улей.

В одной стороне парка Струан заметил Брока, увлеченно беседующего с Купером и Тиллманом. Интересно, подумал он, о чем они говорят; наверное, американцы объясняют Броку все тонкости чайно-опиумной торговли с испанцами. Что ж, удачи им, подумал он без всякой досады. В любви и в торговле все средства хороши.

– Где же, дьявол его забери, этот чертов Дзин-куа, чтобы мне провалиться? – произнес он вслух.

Уже двадцать дней Струан пытался добиться встречи с Дзин-куа, и каждый раз посланный им слуга возвращался с одним и тем же ответом: «Его назад нет все лавно. Твоя здать мозна. Завтла его назад Кантон есть, холосо, беспокойся нет».

Кулум пробыл с ним в поселении Кантона десять дней. На одиннадцатый прибыла срочная записка от Лонгстаффа: возникли сложности с распродажей земельных участков.

Вместе с этой запиской пришло письмо от Робба. Робб писал, что. статья Скиннера о банкротстве Струана повергла торговцев в ужас, большинство из них тут же отослали депеши домой, распределяя капиталы по нескольким банкам; что все с нетерпением ожидают тридцатого дня; что кредит получить невозможно, и все предложения, с которыми он обращался к противникам Брока, не дали результата; что весь военный флот был взбешен, когда Лонгстафф официально объявил об отмене своего приказа о запрещении контрабанды опиума, и адмирал немедленно отослал домой фрегат с просьбой к правительству разрешить ему действовать самостоятельно; и что Чен-Шеня, их компрадора, осаждают кредиторы, требуя уплаты всех мелких долгов, которые в другое время могли бы подождать.

Струан понимал, что проиграет сражение, если не увидится с Дзин-куа в течение ближайших восьми дней. Вновь и вновь он спрашивал себя, действительно ли Дзин-куа нет в Кантоне или он просто избегает его. Он, конечно, старый вор, размышлял Струан, но он никогда не стал бы прятаться от тебя. Да даже если ты и встретишься с ним, приятель, действительно ли ты готов сделать этому дьяволу Ти-сену свое предложение?

За стеной сердито заспорили чьи-то монотонные голоса, и дверь распахнулась, пропустив в столовую молодую перемазанную грязью женщину-танка в вонючей одежде и слугу, который пытался вытащить ее обратно. Женщина была в традиционной огромной конической шляпе, грязных черных штанах и рубашке, поверх которой она носила грязную стеганую куртку.